№2

Хиросима,
моя любовь

Вольная интерпретация фильма Алена Рене в фотопроекте Анастасии Кусовниковой и статье, стилизованной современным автором под Жан-Люка Годара.

«Как можно было сомневаться, что этот город сшит по лекалам любви», — фильм о сгоревших чувствах и разрушенных городах. Осмысление любви и попытка преодолеть пороки памяти.

Видеть невидимое

Границ не существует, люди сами их придумали, а значит, их можно разрушить. У фильма должны быть начало, середина и конец, но необязательно в таком порядке. Ален Рене нарушает традиционные правила повествования, и когда начальные титры фильма прекращаются и музыка замедляется, Его и Её лица остаются скрыты. Показаны только руки возлюбленных — спокойная и напряженная.

Нужно показывать войну, но как? Ален Рене деконструировал французское сознание, уравняв личную трагедию с мировой катастрофой. Молодая французская девушка, полюбившая немецкого солдата во время Второй мировой войны, через 20 лет встречает нового возлюбленного — японца. Она, актриса, попадает на съемки в Хиросиму.

Во Франции не говорят о кровавых чистках как последствии немецкой оккупации, но возрождающаяся из пепла Хиросима становится катализатором для такого разговора. Две памяти и две любви переплетаются, как руки в открывающей сцене. За ней следует хроника Хиросимы и монолог героини, который Он прерывает 7 раз. Герои говорят о своем прошлом, отождествляя жизни с судьбами целых городов — французского Невера и японской Хиросимы.

Кадр из фильма «Хиросима, моя любовь»

Две памяти и две любви переплетаются, как руки в открывающей сцене. За ней следует хроника Хиросимы и монолог героини, который Он прерывает 7 раз. Герои говорят о своем прошлом, отождествляя жизни с судьбами целых городов — французского Невера и японской Хиросимы.

Кадр из фильма «Хиросима, моя любовь»

Задача Рене — замедлить мир, приостановить повествование, расщепить образ героев до чувства страха и надежды. Диалоги героев немногословны. Если фотография — это правда, то кино — правда 24 кадра в секунду. Рене убеждает документальностью, но это фильм не об атомной войне и даже не о природе любви. Если рассматривать фильм с такой стороны, нужно сразу готовиться к упреку влюбленного мужчины, который 7 раз повторяет: «Ты ничего не видела в Хиросиме».

Кадр из фильма «Хиросима, моя любовь»

Есть фильмы, где на стадии начальных титров уже ясно, о чем они будут. Если заранее известно, что ты будешь делать, то делать это не нужно. Кино должно показывать не то, что происходит, а то, что не происходит. «Хиросима, любовь моя» — это Фолкнер плюс Стравинский. Ален Рене не творец, а интерпретатор. Истина — это то, что было и то, что будет.

Жан-Люк Годар

Из руин прошлого

Как возможно снять фильм о войне, если твою плоть не пронзает кусочек железа? В работе над сценарием Маргерит Дюрас задумывала, что фильм должен начинаться со взрыва, создавая образ частного через общее, но Ален Рене делает наоборот. Общее через частное провозглашает внеисторичность происходящего — близость, но в то же время даль.

В работе над сценарием Маргерит Дюрас задумывала, что фильм должен начинаться со взрыва, создавая образ частного через общее, но Ален Рене делает наоборот. Общее через частное провозглашает внеисторичность происходящего — близость, но в то же время даль.

Если это твоя боль, то образы, показанные в фильме становятся понятными, а если нет?

Если это твоя боль, то образы, показанные в фильме становятся понятными, а если нет? Для Франции катастрофа в Хиросиме — это конец войны, но для Неё — необходимость возрождаться из пепла одной. Такая мысль становится магистральной темой в фотоистории по фильму: есть только Она и ее память, состоящая из сожалений.

Рене запрещает зрителю сопереживать героине, растворяя Её в образе маленького французского города. Фотоистория же рассказывает о драме послевоенного сознания по-другому — подсвечивает Её чувства.

Есть только Она и ее память, состоящая из сожалений

Героиня хранит в себе «собственную Хиросиму» — город, который отобрал у Неё порицаемую любовь к немецкому солдату. Из таких личных бед и состоят все мировые катастрофы. Её личной Хиросимы оказалось достаточно, чтобы разрушить одну жизнь.

Клише фильмов о любви через призму войны — влюбленные обязательно построят совместное счастье. Но в фильме их разделяет слишком многое, чтобы это случилось: Он женат, а Она замужем, Он японец, а Она француженка. Они находят друг друга, но сразу теряют.

Клише фильмов о любви через призму войны — влюбленные обязательно построят совместное счастье.

Но в фильме их разделяет слишком многое, чтобы это случилось: Он женат, а Она замужем, Он японец, а Она француженка. Они находят друг друга, но сразу теряют.

Любовь и ненависть оказываются связаны. Их «двадцатичетырёхчасовая любовь»^[1] создаёт одну память, очищая от ядовитого пепла. Для неё Он становится лишь тем, старым любовником.

То, что когда-то казалось мучительным, остается лишь в выцветших воспоминаниях, города отстраиваются, а Она забывает Его

Любовь скрепляет, но также и разъединяет — близко, но в то же время далеко. Она заново проживает свою жизнь, вспоминает сгоревшие чувства, которые оказались сильнее страха. То, что когда-то казалось мучительным, остается лишь в выцветших воспоминаниях, города отстраиваются, а Она забывает Его.